Мышление маленьких учеников лучше всего
развивают сказки
Вопрос о готовности ребенка к школе рассматривает
любая педагогическая система, впрочем, как
и традиционная психология. Что-то очень существенное
происходит с ребенком, какие-то качественные
изменения, в результате которых он становится
«готовым» к обучению в школе. Каковы же внешние
признаки этой «готовности» и означает ли она,
что ребенок уже готов расстаться с детскими
играми и фантазиями сказки и начать усваивать
абстрактную понятийную информацию?
С точки зрения вальдорфской педагогики одним
из признаков готовности ребенка к школе является
смена зубов. Это явление свидетельствует о
том, что жизненные силы ребенка уже закончили
работу над формированием физического тела,
и часть их уже может освободиться для того,
чтобы ребенок мог целенаправленно учиться.
Но это не означает, что ребенок уже стал маленьким,
но еще мало знающим взрослым, что готовность
его к обучению означает просто готовность
к наполнению информацией. Ведь преобразования,
которые должны произойти с ребенком в начальных
классах, выразятся не только в умении писать
и читать, в запоминании определенных фактов
и таблицы умножения, т.е. в «овладении знаниями
и навыками», зафиксированными в государственной
учебной программе. Наверное, каждый согласится,
что эти преобразования проявляются как в развитии
мышления, так и в развитии склонностей, привычек,
характера, личностностных качеств, памяти
ребенка. Если до смены зубов в формировании
личности ребенка на первое место можно поставить
воспитание воли, то есть научение действовать
в физическом мире, то в период между сменой
зубов и половой зрелостью на первый план выступает
формирование чувств и характера. Если в возрасте
«до смены зубов» ребенку следовало предоставить
физически проявленные в движении образцы для
подражания, то во втором семилетии воспитатель
получает возможность влиять на ребенка посредством
внутреннего смысла образов и иносказаний.
И главным воспитательным средством здесь становится
язык, речь. И об этом говорит не только вальдорфская
педагогика. Например, известный украинский
педагог и ученый Сухомлинский подчеркивал,
что «предельно важно, чтобы чарующий мир природы,
фантазии, сказки, в котором дети пребывали
до школы, не был отгорожен от них классной
дверью. Ребенок лишь тогда будет дорожить
школой, когда учитель сумеет постепенно, исподволь
подготовить его к постоянному творческому,
умственному труду». И далее: «Сказка — это,
образно говоря, свежий ветер, раздувающий
огонек детской мысли и речи. Если бы не творчество,
не составление сказок, речь многих детей была
бы сбивчивой и путанной, а мышление хаотичным».
Таким образом, опытный, известный всему миру
педагог говорит о значении сказки в начальной
школе, о том, что фантазия сказки влияет на
формирование мышления, речи и даже логики
ребенка.
Так до каких же пор рассказывать сказки?
Вальдорфская педагогика говорит о том, что
основной возраст для сказок — между четырьмя
и девятью годами. В дошкольный период воспитатель
рассказывает простые сказки и сопровождает
их кукольным представлением, т. е. опирается
на подражание и пример. Сказки, которые рассказываются
в первом классе, опираются на богатство образности,
в том числе и образности языка. С яркой образностью
сказка раскрывает истинную сущность героев.
В сказках детям становится доступным тысячелетний
опыт всего человечества, потому они проникают
в глубокие духовные истины. Чаще всего это
проявляется в настоящих народных сказках,
называемых «волшебными». Сказки помогают детям
усвоить, что такое справедливость и несправедливость,
в них рассказывается о первых жизненных шагах
героев, о борьбе добрых и злых сил, они требуют
от ребенка умения следить за ходом событий
и иногда рассказываются изо дня в день, «с
продолжением». Обучение в школе достигает
своей цели, если действительно удается организовать
его так, что бы оно оказалось родственным
той духовности, которая живет в растущем человеке,
в ребенке. Как для взрослого естественно логически
мыслить и разумно действовать, так для ребенка
этого возраста естественно представлять все
в образах и сравнениях, заниматься «детским
творчеством». Э.Хен сказал: «Постигнутым является
то, что претворено силой фантазии ребенка.
Тогда это превращается в его достояние». Образность
сказки, а не абстрактность понятий является
истинным средством воспитания детей на этом
возрастном этапе.
При этом нельзя забывать, что постепенно
все большее значение в жизни ребенка «второго
семилетия» приобретает способность следовать
авторитету. Естественный, а не искусственно
насаждаемый принуждением авторитет служит
проводником во внутренний мир ребенка. В возрасте
около 9—10 лет наступает трудное время для
ребенка, когда он отделяет себя от окружающего
мира, окружающих людей, начинает к ним критически
относиться. Несмотря на то, что первые проблески
переживания своей индивидуальности, своего
«Я» наступают у ребенка значительно раньше,
на третьем или четвертом году жизни, все же
вплоть до девяти лет дети не в состоянии достаточно
сознательно отмежеваться от мира, установить
различие между содержанием своего сознания
и сознанием окружения. Только в возрасте 9—10
лет ребенок вдруг осознает самостоятельность
своего «Я», приобретает способность как бы
«со стороны» наблюдать за собою, своими воспитателями
и окружающим миром. У него появляются сомнения
в авторитетах, в ценностях того мира, от которого
он отделился. Чтобы подготовить ребенка к
переживанию кризиса 9 лет, учителю и воспитателю
важно наполнять душу ребенка уже несколько
иными, отличными от настроения волшебных сказок,
пробуждающими образами сначала басен и легенд
(второй класс), затем библейских историй (третий
класс). В баснях человеческие слабости отданы
животным. Мех и перья помогают скрыть тот
факт, что речь идет о нас самих. Через смех
и возмущение ребенок учится критическому мышлению.
Однако если рассказывать слишком много басен,
то смех и возмущение рискуют перерасти затем
в язвительность. Таким образом, басням нужен
противовес — рассказы, которые не показывают
отдельные гротескные черты человека в зверином
обличье, но повествуют о человеке-герое, способном
преодолеть свои «звериные» инстинкты, приручить
зверей, победить зло, угрожающее миру. Именно
с такими героями мы встречаемся в легендах
и сказаниях о жизни святых людей. Еще ближе
к реальным жизненным авторитетам подводят
ребенка библейские истории. Во всей мировой
литературе мы не найдем другого произведения,
которое бы трактовало тему авторитета так
последовательно, как Библия. Конечно, в третьем
классе из Ветхого Завета берутся лишь отдельные
истории. Это рассказы о том, как люди нарушают
заповеди Господни, о том, как Господь вынужден
наставлять их на путь истинный. Его наказания
подчас суровы, но он не мелочен, умеет прощать
и опекать даже строптивых и преступных. Образы
в этих рассказах иные, чем в сказках, баснях
и легендах, они гораздо глубже и многозначительнее.
Не все истории имеют счастливый конец, но
они всегда несут в себе сильный моральный
заряд. Рассказывая библейские истории, учитель
преподносит ребенку моральность без морализирования.
Когда дети возмущаются поступком Адама и Евы,
дрожат от страха перед Всемирным потопом,
вздыхают с облегчением, что Аврааму не пришлось
приносить в жертву Исаака, радуются вместе
с Давидом и сжимают кулаки в гневе на Голиафа,
они вживаются в события, забывая о себе. Но
в то же самое время в душе и сознании дети
переживают эти события, приобретая тем самым
душевный опыт и определенные моральные установки
отношения к миру. Это и есть наилучшая подготовка
к будущему кризису, который наступит после
9 лет. Конечно, все это становится возможным
лишь тогда, когда учитель сам по-настоящему
глубоко ощущает истинность образов тех историй,
которые рассказывает классу.
Дети, которым недостает духовной пищи в виде
сказок, былин, мифов, ищут «пищу» в другом
месте. Они начинают читать страшные истории
в газетах или обмениваться со школьными приятелями
бульварными рассказами, могут испытывать временами
растерянность и скорбь одиночества. Фантазия
таких детей остается недоразвитой, питается
подножным кормом телесериалов, фильмов ужасов
и комиксов. Поэтому ребенок, который раньше
был весел и беззаботен, вдруг может стать
жестоким или замкнуться в себе, считая окружающий
мир построенным на насилии и злобе. Совсем
плохо, если ребенок вдруг выбирает себе в
качестве идеала уголовника или преступника.
Понятно, что в этом случае ребенок направляется
на уголовный путь. Искаженная фантазия, сформированная
фильмами о насилии, как показывает криминалистика
подросткового возраста, также может привести
ребенка к преступлению, когда он просто повторяет,
«играет» то, что увидел.
Но ведь, может возразить читатель, ребенку
в будущем предстоит жить в реальной жизни,
а не в среде иллюзорного комфорта вальдорфской
школы. Действительно, многие считают, что
преподавание в школе может обойтись без образного,
художественного обучения. На это можно ответить
словами Каролины фон Гейдебранд, которая в
своей книге «О душевной сущности ребенка»
говорит о том, что каждое живое существо лучше
всего растет именно там, где оно находит необходимые
жизненные условия. И если маленький росточек
в будущем большого дерева, который требует
много воды и тени, посадить в воспитательных
целях на солнце при скудном водном рационе,
то вместо могучего дуба мы, в лучшем случае,
вырастим чахлое деревце. Кроме того, еще раз
обратим внимание сторонников реалистического
воспитания, что через образы сказок, басен
и легенд, через авторитет учителя ребенок
учится моральному отношению к миру, учится
хотеть делать добро и противостоять злу.
В заключение заметим, что сочинение сказок,
умение создавать образы, т. е. «детское творчество»
в начальной школе, является основой способности
к творческому выполнению заданий в старшей
школе, в том числе интеллектуальных, умения
принимать нестандартные решения в будущем,
когда школа уже окончена, а умение связывать
между собою отдельные сказочные образы затем
перерастает в логическое мышление.
Галина ДМИТРЕНКО,
г. Одесса
